Пан Индржих, водяной На Франтишку
Легенды Старой Праги
 Третий, если идти по течению Влтавы, и последний управляющий водой пражский водяной пан Индржих занимался своим ремеслом «На Франтишку». И его не обошел прогресс, и ему пришлось найти себе новую работу. На его долю досталось такое, что он стал гордостью всех достопочтенных чешских водяных. Побережьем «На Франтишку» не мог бы похвалиться ни один водяной, жадный и алчный. И в лучшие времена это была окраина, а сейчас, хотя и в центре Праги, это живописный уголок, но не подающий надежды. Здесь королевские Пршемысловцы построили большой монастырь, весь район был собственностью королей, но не было дворцов или дорогих построек. Только могучие стены бывшего храма, несколько замурованных окон, остатки каменных опор, часть портала, башня и ворота свидетельствуют о том, что когда-то давно и недолго район пережил величие, как каждый уголок Праги. Теперь из этого величия стало жилище бедняков, склады, мастерские а из руин монастырских зданий был построен приход «На Франтишку». Переправы здесь не было, потому что на противоположном берегу срази из воды поднимался голый откос Летны, а на самом побережье жили люди, которые с водой были мало связаны: монахи, евреи, больные «У Милосердных». Так всей годовой выручкой пана Индржиха была какая-нибудь душечка мальчишки, пьяного сплавщика или прачки. За десятки лет только однажды у него были золотые времена - когда Влтава вышла из берегов и затопила Еврейский город и большую часть Старого Места. Во время наводнения его участок сильно вырос, треть Праги попала под его власть. При желании он мог доплыть почти до Староместской площади. Тогда он чувствовал себя могучим водяным, великим водяным, хотя утопленных душ было и тогда мало, явно не столько, сколько их насчитали рассказы людей. Его деятельность водяного была скромной и неприбыльной. И только водяной с характером пана Индржиха мог быть доволен этими местами, потому что не искал славы, власти и богатства. Поскольку вода ему не предоставляла многого, то он по ней не носился, а спокойно сидел в камышах на своем берегу, или напротив, под Летенским утесом, и оттуда задумчиво наблюдал за происходящим вокруг. Тот, кто столетиями размышляет, может правильно судить о происходящем на воде и на берегу. Например, однажды княжна Либуше основала Прагу. Для многих это не событие, о котором стоит поразмышлять или поговорить. Но не для пана Индржиха. Вечером, когда лег в свою водяную постель и тщательно укрылся со всех сторон, чтобы с берега не проникла сухость, говорил своей супруге: «Я слышал, что княжна послала двух землемеров на Опиш, чтобы разметили место для большого города. Их повстречал один житель Кларова, который подтесывал порог для своего дома. Так говорю тебе, что кто-то разумный должен был бы отговорить княжну от этой идеи. Здесь в Праге, хоть местность и хорошая для домиков с садами, но для большого города не подходит. Большой город должен стоять на равнине. В молодости я учился водничеству на одной трясине у Лабы, ровной, голой. Если там когда-либо будет город, его будет называть Лиса над Лабем. Это правильный участок для большого города, кроме холма с замков, все остальное сплошная равнина. Слышишь меня? Там бы удобно прокладывать ровные, широкие и длинные улицы, достаточно места для площадей, вокзалов. Там могли бы копать, закладывать в землю разные трубы, строить подземные дороги, и то, что люди в будущем придумают. А тут! Подожди полторы тысячи лет, и увидишь, как на улицах будет тесно, как машины будут пыхтеть и кряхтеть на склонах. И тогда люди начнут сетовать, что место для города выбрала романтичная женщина. Ты уже спишь? Так доброй ночи». С людьми пан Индржих общался мало - не пил пиво, не играл в карты, даже не курил, не было у него увлечений, как у людей. Поэтому не мог посидеть с кем-нибудь на берегу или на лодке и поделиться мыслями. Откуда тогда, спросите вы, приобрел пан Индржих столько мудрости и знаний? 
Дело в том, что по вечерам пан Индржих сидел дома и читал книги. У него было то, чем он отличался от водяных на реках, озерах, прудах, морей, - подводная библиотека. Она располагалась в небольшой ямке, на дно которой Влтава нанесла чистейший песок, вероятно, от благородной Шумавы. Книги были хорошо выровнены и отделены валунами, придавлены другими, чтобы их не отнесло течением. На камнях пан Индржих выцарапал разные книжные значки, как например F. I. 5 6, X. H. 3 87, Q. C. 42, Y. S. 999, какими обозначают книги в библиотеках, вероятно, чтобы в них не разбирался никто, кроме ученых библиотекарей.Это было единственное сходство его библиотеки с наземными. В остальном - никаких полок, стеллажей, шкафов, в которые книги были наглухо выровнены, производя впечатление чего-то высушенного, даже печального, будто между книг не было места для свежести жизни. Насколько же отличалась библиотека пана Индржиха от пыльного полумрака библиотеки антиквара! В убежище за книгами отдыхали рыбы: карпы, лини, уклейки, плотва, щуки, праздновались там рыбьи свадьбы, а между фолиантами белела мелюзга, как серебряные искорки. С корешков книг свисали и развевались мягкие усы зеленых водорослей, в зазорах между книгами рос камыш. Их окружала такая свежесть, что за долгие годы в них не высохла ни одна из вложенных мудростей. Как пану Индржиху достались эти книги - это целая история. Когда появляется что-то новое, в верхах подозревают, что это от вымысла, который писатели вложили в свои книги. Когда же они сами хотят внушить людям что-то новое, то сначала заглядывают в книги, в которых хранится старое мышление. Так епископ Зайиц приказал сжечь на костре книги, пробуждавшие в людях новые мысли, а двести лет спустя Коняш опять жег книги, потому что они содержали старый чешский бунтарский дух. Однако огонь не полностью уничтожил старые книги, написанные на пергаменте или очень объемные. Он опалил им края, немного подкоптил середину. С костра книги выбросили во Влтаву или на прибережную свалку, и они оказались в зоне досягаемости пана Индржиха, который сохранил, и книги вполне разборчивы. Во время якобы просвещенного императора Иосифа также уничтожали книги и библиотеки. Старые книги на кострах уже не жгли, а практично продавали бумажным фабрикам для переработки. На территории «На Франтишку» для них был устроен склад в помещении костела благословенной Анежки. Любовь к книгам часто приводила туда пана Индржиха, где он вытаскивал для себя какую-нибудь ценную книгу. Это недалеко от воды, каких-нибудь сто шагов, так что у него при этом даже не высыхали полы пиджака или борода, и ночью он мог совершать такие обходы совершенно безопасно. «Опять несешь полные руки этих подарков!» - вздыхала супруга. «А горшочки для душ у нас совершенно пустые. На нас уже смотреть смешно». Но пан Индржих ей отвечал: «Пусть кто хочет, смеется. Не собираю аппетитные хрупкие человеческие души, которые можно затолкать в горшочки. Собираю развитой, великий и непокорный человеческий дух, который невозможно закрыть никакой крышкой. Он самый ценный, что есть в людях». И то, правда. Хоть его горшочки зияли пустотой, пан Индржих был богат душами, как никакой другой водяной. Свой клад он читал целые дни и лунные ночи, где свет доходил до дна. Его жена была хоть и терпеливой, но это лежание в книгах было слишком и для нее. «Посмотри на себя - ты весь зеленый от чтения, а кладовая у нас совершенно пуста. Иди на чистую воду и поработай, чтобы у меня было что-нибудь для горшочков». Ворчала так долго, пока пан Индржих не ловил какую-нибудь рыбку, плотву, не клал ее в качестве закладки в книгу, чтобы знал, где остановился в чтении, и шел ловить душу мальчишки или сплавщика. Но иногда речи его жены не действовали. Везде в Чехии средства существования водяных снизились, а «На Франтишку» особенно. Пражский магистрат снес целый Еврейский Город, а новый квартал, выросший на его месте, стоял на таком высоком навезенном грунте, что самое большое наводнение не могло достичь его улиц. Домики на побережье были также снесены, поставили высокие каменные набережные, так что купания там не доставило бы удовольствия, да и запрещено оно было полицией и табличками. Пану Индржиху не имело смысла патрулировать берег, если только в качестве прогулки для улучшения здоровья. Однажды шла по берегу пани с зонтиком и сумкой, ее голова была обвязана несколькими платками. Она причитала: «Я это не выдержу, я утоплюсь, я должна утопиться». Она уже отложила сумку и зонтик на мостовую, начала приближаться к воде, и уже приближался момент, который каждый водяной ожидает с нетерпением. Но пан Индржих, вместо того, чтобы стоять неподвижно или приготовиться к решительному вмешательству, вытащил голову из воды и спросил ее: «Почему хотите утопиться, матушка?». Она отвечает: «У меня так сильно болит зуб, что уже не могу выдержать». И тут пан Индржих говорит: «Из-за чего вы собираетесь утопиться? Из-за какого-то несчастного зуба? Я вам посоветую кое-что другое. Идите вон туда за угол, в больницу «У Милосердных», там послушник Килиан, которые прекрасно выдергивает зубы. Вы даже не почувствуете, как зуба не станет, а у вас закончится боль». Пани снова взяла сумку и зонтик. «Большое спасибо вам за совет, ваша милость», - сказала и пошла к Милосердным. «Можешь мне ничего не рассказывать, я все слышала», - укоризненно встретила его пани водяная. «Можно подумать, что ты уже вовсе не водяной, если отгоняешь от воды заказчиков, вместо того, чтобы заманивать». Пан Индржих думал так же. Пора ему найти себе другую работу, и он не будет первым водяным, оставившим свое ремесло. По Влтаве часто приплывали обрывки газет, и пан Индржих начал их внимательно читать. В одних писали, что пражская община открывает конкурс на лучшего водника для водоема на Флоре, хорошо знакомого со всеми делами на воде. Так Индржих по примеру водяного у Карлова моста тоже подал заявление общине и претендовал на это место. Он взял чистый лист пергамента в одной старинной книге и написал готическим почерком, что он бы взял эту должность, учитывая его непрерывный стаж работы водяным в течение двух тысяч лет и внушительные литературные знания. Паны в ратуше в ратуше прочли его красивое и грамотное заявление и благосклонно приняли его на должность городского водника. Однажды рано утром на побережье «На Франтишку» приехала городская карета. Пан Индржих погрузил в нее книги, его супруга некоторые свои инструменты, посуда, давно пустые горшочки, и они переехали в Краловские Винограды, на Флору. Там был построен большой крытый водоем, снабжающий Прагу питьевой и хозяйственной водой. Новый водник должен был за ней следить. Находиться у водоема было счастьем, здесь было влажно, и так он начал привыкать к жизни на суше. Так водяной Индржих превратился в пана водника Индржиха. Истории пражских водяных не заканчиваются переселением на сушу, а только открываются новые главы их жизни. Ни водяной с Подоли, который сейчас на Влтаве известный капитан, ни с Кампы, спасший от утопления сотни людей, не прославились настолько, насколько пан Индржих. По Виноградам и расположенному поблизости Жижкову быстро разнеслась новость, что новый водник не обычный, а знает очень много. У него полно книг со старых времен, на чешском языке всех периодов и грамматики, и если он о ком-то не знает, то и знать это не нужно. Он обо всем прекрасно рассуждает, его приятно послушать. Вот как его вознаградило его любимое занятие, которое когда он был водяным, считалось бездельем! Сначала к нему ходили студенты, чтобы он их учил, экзаменовал и ставил оценки. Потом писатели начали посылать ему свои книги, чтобы он проверил, нет ли ошибок и сомнительных сведений, дал совет. Также и писатели театральных пьес, актеры просили его прийти в театр посмотреть на них и сказал свое мнение о их недостатках. Газеты его уговаривали не молчать, а высказывать свое мнение для всеобщей пользы и обучения. Наконец, и паны министры просили его советов, когда не знали, как поступить. Так он стал профессором, критиком и советником министров. Пана Индржиха теперь знают в Чехии и на Мораве. Остается добавить, что теперь он не живет в приятном влажном доме у водоема, потому что туда не поместились бы его книги и большой письменный стол. Вы спросите, как же он живет вдали от мокрой стихии. Не знаю, но думаю, что он много пишет, чтобы чувствовал вокруг себя влажную атмосферу. Слова и предложения легко стекают с его пера, и высыхающие чернила ему увлажняют воздух. Строчки на бумаге растут, как волны. Думаю, и в театр он ходит по причине своей сущности водяного. Кто в нашем сухом мире, кроме критика, посмеет кого-либо утопить? Его можно увидеть в театре, он сидит около своей жены, терпеливо слушает, спокойно смотрит. Внезапно забеспокоится. Полагаю, что эти минуты в нем пробуждается старый водяной, потому что он видит, что там артист еле-еле плавает, или не может удержаться над водой. И завтра уже читаете в газете, что пан Индржих его утопил. Ходит в театр, чтобы чувствовать себя в своей стихии. Он живет на суше уже более 70 лет - свежий, бодрый, здоровый, потому что соблюдает свой естественный режим водяного. © Перевод Галины Пунтусовой. Перепечатка без ссылки на сайт www.prahafx.narod.ru запрещена |
| гл.страница | легенды | мистика | старая Прага | дома, улицы | выставки | контакты |
|---|
